Марик был алкаш. Не тихий алкоголик, покупающий каждый вечер бутылку и тянущий её потихоньку, чтобы утром с тяжёлой башкой вновь тащиться на работу. И не весёлый бухарик из тех, что через день да в день квасит в очередной компании с очередными "корефанами".
Марик был настоящий алкаш. Из тех, которых рисуют на плакатах. Чаще всего бывал он сиз, опухл и пахуч. Говорил, впрочем, вполне членораздельно кроме случаев, когда не мог не только говорить, но и вообще что-либо делать. А матерился внятно, заковыристо и временами страшно - даже когда только это и мог. Однажды, помню, трепетные дамы в одной конторе, где был у нас какой-то сложный не на один день, монтаж, попросили нас потихоньку не брать назавтра с собой "дедушку-матерщиника". Это они так сказали. Мы-то знали, в общем, что никакой Марик не дедушка. Ни в каком смысле. Ни по относительно молодому, на самом деле, возрасту, ни, думается, по способности им стать. Вряд ли к тому времени там что-то работало.
Да и не Марик он был. Звали его иначе, и разговор про это впереди. Как и о дамах, впрочем. Все называли его "Марик", или даже "Мурик". И большинство, думаю, ничего другого и не знало. И я не знал до поры, искренне полагая, что это производное от Марка, скажем.
Тем паче, что были причины предполагать подобное, не вполне простонародное, имя. По некоторым признакам - в том числе как раз, весьма членораздельной речи, был Марик не только алкаш, но и "бич". Сейчас-то это словцо почти выпало из употребления, заменившись ушедшей в народ официальной милицейской аббревиатурой "бомж". А не так ещё давно для обозначения такого рода типажей, диковатых и опустившихся, использовалось "бич". Тоже, между прочим, аббревиатура, хоть и менее официозная. Расшифровывалась она как "бывший интеллигентный человек". По одной из версий, во всяком случае.
Так и работали мы вместе сколько-то времени, с момента моего прихода в ту контору. Марик периодически клянчил у начальства деньги в аванс. Временами не давали, а временами - да. Тогда, понятно, он мог и потеряться на день-другой. Но потом появлялся вновь и пахал, без преувеличения, как вол. Помимо работы в мастерской его периодически запрягали как подсобника в типографии.
Вот о типографии в том числе, и продолжу я свой рассказ.
Типография была, конечно, не полиграфический комбинат, но и не так, чтоб совсем маленькая. Человек, пожалуй, тридцать, работало. Из которых двадцать - женщины. Сборка, фальцовка, переплёт, нумерация, ризографы - традиционно преимущественно женские профессии. Да ещё в офисе женщин пяток человек, да ещё половина дизайнеров и верстальщиков. Я это всё перечисляю, чтоб вам дальнейшее понятнее было.
И вот - дело к восьмому марта.
А было, надо вам сказать, в той конторе четыре директора сразу. Соучредители. И порождало это иногда неожиданные флуктуации. Вот и в тот раз внезапно пришло кому-то из них, а может и не одному, в голову, что, мол, ежели кто хочет взять денег авансом, так надо заявление по всей форме написать. На имя.
Вы удивитесь - а что же здесь удивительного, простите за каламбур? А то, что надо же понимать. Начало нулевых. Только-только прочухались после 98-го. Половина, абы не две трети, работали без сяких документальных тому подтверждений. И заява эта, соответственно, являлась типичной филькиной грамотой, если вдруг до дела дойдёт.
Марик пришёл писать заявление ко мне.
Вот - не знаю, чем я привлекаю людей в таких ситуациях. И таких людей, кстати. Но из четверых или пятерых нас, тех, кто в тот момент работал в мастерне, Марик подошёл ко мне. Потому что сам не мог. Погрубее работу - да. А писать - руки тряслись.
Я написал под его диктовку. Почему нет, если просят по-человечески? Он ушёл, и деньги ему были в конечном итоге выданы. Не такие уж маленькие, кстати, деньги. Пара тысяч. Для тех времён и для Кемерово это было - нормально. Что-то примерно от четверти до трети средней по городу месячной получки.
Получив деньги, Марик пропал среди дня. И никто, конечно, уже не чаял увидеть его до "после праздников". Понятно же, зачем такому человеку, как Марик, деньги перед праздником.
Да не тут-то было! Часа через два-три он появился в конторе. Пьяный не более обычного. И при нём был гигантских размеров мешок. Без преувеличения - гигантских. По моему впечатлению, чуть ли не кубометр в объёме, хоть и лёгкий по виду.
И Марик, как какой-то стрёмный, побитый ранней весной, Дед Мороз, начал вытаскивать из этого мешка мягкие игрушки. Каких-то мишек, зайчиков, бегемотиков, слоников и ещё бог ведает, каких малых сих. И стал дарить их всем попавшимся на пути существам женского полу. А поскольку он активно перемещался по конторе - из офиса в мастерскую, из мастерской - в типографию, из типографии - в подсобку, из подсобки назад через типографию и мастерскую в офис, то попались ему все наши дамы без исключения.
Это было - чудо.
Ведь что мы называем обычно чудом? Некое событие, или последовательность событий, которых вроде бы быть не должно. Которых ничто не предвещает. Которых, наконец, мы в человеческой своей ограниченности, предположить не умеем.
Так вот, это было оно, чудо. И творил его вечно сизый, замызганный, небритый, опухший алкоголик. И люди чувствовали, что происходит чудо. Редко мне приходилось такие лица, как там тогда, видеть. Ощущение это, по-моему, висело в воздухе остаток того весеннего дня.
А после тех праздников Марик больше у нас не работал. И вообще нигде не работал. Потому что пил он всё, что лилось, закусывал же редко, мало и чем случилось. Такой образ жизни рано или поздно приводит ко вполне понятным последствиям.
В случае с Мариком последствия явились в облике прободной язвы, по поводу которой он и загремел в реанимацию в те праздники. А там, разрезав и посмотрев, доктора поняли, что всё плохо. И основательно его выпотрошили. А поскольку сопротивляться организму было практически нечем, пролежал он у них долго. Месяца три. Потом вышел, получил инвалидность, какую-то пенсию, и первые несколько недель, говорят, даже не пил. И похоже было на то - я его встречал пару раз, мы жили в соседних дворах. Потом опять начал, и в его состоянии это закончилось быстро и предсказуемо. Марика похоронили.
И вот - редкую весну под восьмое не вспоминается мне, так или иначе, алкаш Марик, сотворивший маленькое житейское чудо.
А звали его Юрой. Я узнал это, когда писал заявление.
Марик был настоящий алкаш. Из тех, которых рисуют на плакатах. Чаще всего бывал он сиз, опухл и пахуч. Говорил, впрочем, вполне членораздельно кроме случаев, когда не мог не только говорить, но и вообще что-либо делать. А матерился внятно, заковыристо и временами страшно - даже когда только это и мог. Однажды, помню, трепетные дамы в одной конторе, где был у нас какой-то сложный не на один день, монтаж, попросили нас потихоньку не брать назавтра с собой "дедушку-матерщиника". Это они так сказали. Мы-то знали, в общем, что никакой Марик не дедушка. Ни в каком смысле. Ни по относительно молодому, на самом деле, возрасту, ни, думается, по способности им стать. Вряд ли к тому времени там что-то работало.
Да и не Марик он был. Звали его иначе, и разговор про это впереди. Как и о дамах, впрочем. Все называли его "Марик", или даже "Мурик". И большинство, думаю, ничего другого и не знало. И я не знал до поры, искренне полагая, что это производное от Марка, скажем.
Тем паче, что были причины предполагать подобное, не вполне простонародное, имя. По некоторым признакам - в том числе как раз, весьма членораздельной речи, был Марик не только алкаш, но и "бич". Сейчас-то это словцо почти выпало из употребления, заменившись ушедшей в народ официальной милицейской аббревиатурой "бомж". А не так ещё давно для обозначения такого рода типажей, диковатых и опустившихся, использовалось "бич". Тоже, между прочим, аббревиатура, хоть и менее официозная. Расшифровывалась она как "бывший интеллигентный человек". По одной из версий, во всяком случае.
Так и работали мы вместе сколько-то времени, с момента моего прихода в ту контору. Марик периодически клянчил у начальства деньги в аванс. Временами не давали, а временами - да. Тогда, понятно, он мог и потеряться на день-другой. Но потом появлялся вновь и пахал, без преувеличения, как вол. Помимо работы в мастерской его периодически запрягали как подсобника в типографии.
Вот о типографии в том числе, и продолжу я свой рассказ.
Типография была, конечно, не полиграфический комбинат, но и не так, чтоб совсем маленькая. Человек, пожалуй, тридцать, работало. Из которых двадцать - женщины. Сборка, фальцовка, переплёт, нумерация, ризографы - традиционно преимущественно женские профессии. Да ещё в офисе женщин пяток человек, да ещё половина дизайнеров и верстальщиков. Я это всё перечисляю, чтоб вам дальнейшее понятнее было.
И вот - дело к восьмому марта.
А было, надо вам сказать, в той конторе четыре директора сразу. Соучредители. И порождало это иногда неожиданные флуктуации. Вот и в тот раз внезапно пришло кому-то из них, а может и не одному, в голову, что, мол, ежели кто хочет взять денег авансом, так надо заявление по всей форме написать. На имя.
Вы удивитесь - а что же здесь удивительного, простите за каламбур? А то, что надо же понимать. Начало нулевых. Только-только прочухались после 98-го. Половина, абы не две трети, работали без сяких документальных тому подтверждений. И заява эта, соответственно, являлась типичной филькиной грамотой, если вдруг до дела дойдёт.
Марик пришёл писать заявление ко мне.
Вот - не знаю, чем я привлекаю людей в таких ситуациях. И таких людей, кстати. Но из четверых или пятерых нас, тех, кто в тот момент работал в мастерне, Марик подошёл ко мне. Потому что сам не мог. Погрубее работу - да. А писать - руки тряслись.
Я написал под его диктовку. Почему нет, если просят по-человечески? Он ушёл, и деньги ему были в конечном итоге выданы. Не такие уж маленькие, кстати, деньги. Пара тысяч. Для тех времён и для Кемерово это было - нормально. Что-то примерно от четверти до трети средней по городу месячной получки.
Получив деньги, Марик пропал среди дня. И никто, конечно, уже не чаял увидеть его до "после праздников". Понятно же, зачем такому человеку, как Марик, деньги перед праздником.
Да не тут-то было! Часа через два-три он появился в конторе. Пьяный не более обычного. И при нём был гигантских размеров мешок. Без преувеличения - гигантских. По моему впечатлению, чуть ли не кубометр в объёме, хоть и лёгкий по виду.
И Марик, как какой-то стрёмный, побитый ранней весной, Дед Мороз, начал вытаскивать из этого мешка мягкие игрушки. Каких-то мишек, зайчиков, бегемотиков, слоников и ещё бог ведает, каких малых сих. И стал дарить их всем попавшимся на пути существам женского полу. А поскольку он активно перемещался по конторе - из офиса в мастерскую, из мастерской - в типографию, из типографии - в подсобку, из подсобки назад через типографию и мастерскую в офис, то попались ему все наши дамы без исключения.
Это было - чудо.
Ведь что мы называем обычно чудом? Некое событие, или последовательность событий, которых вроде бы быть не должно. Которых ничто не предвещает. Которых, наконец, мы в человеческой своей ограниченности, предположить не умеем.
Так вот, это было оно, чудо. И творил его вечно сизый, замызганный, небритый, опухший алкоголик. И люди чувствовали, что происходит чудо. Редко мне приходилось такие лица, как там тогда, видеть. Ощущение это, по-моему, висело в воздухе остаток того весеннего дня.
А после тех праздников Марик больше у нас не работал. И вообще нигде не работал. Потому что пил он всё, что лилось, закусывал же редко, мало и чем случилось. Такой образ жизни рано или поздно приводит ко вполне понятным последствиям.
В случае с Мариком последствия явились в облике прободной язвы, по поводу которой он и загремел в реанимацию в те праздники. А там, разрезав и посмотрев, доктора поняли, что всё плохо. И основательно его выпотрошили. А поскольку сопротивляться организму было практически нечем, пролежал он у них долго. Месяца три. Потом вышел, получил инвалидность, какую-то пенсию, и первые несколько недель, говорят, даже не пил. И похоже было на то - я его встречал пару раз, мы жили в соседних дворах. Потом опять начал, и в его состоянии это закончилось быстро и предсказуемо. Марика похоронили.
И вот - редкую весну под восьмое не вспоминается мне, так или иначе, алкаш Марик, сотворивший маленькое житейское чудо.
А звали его Юрой. Я узнал это, когда писал заявление.
-
-
07.03.2018 в 19:16-
-
08.03.2018 в 20:21